«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах - Коллектив авторов

меня оставили, дальше идти не мог, голова кружилась и страшно ныла, не раненый правый глаз ничего не видел; я сел на обломки. Вскоре пришел старший доктор, который приказал санитарам отвести меня и всех раненых офицеров в левый верхний лазарет, сказав, что броненосец сдался, и на судно едут японцы.

В лазарете меня положили на койку, наложили повязку, сорванную мною с головы. После чего я опять потерял сознание. По приходе в порт Майдзура, я на носилках был доставлен в госпиталь, где у меня найдены следующие раны: 3 раны в голову, из которых вынуты были осколки и кусок лобной кости; потеря левого глаза, пробитого двумя осколками, трещина виска, контузия верхней части головы и много мелких ран в мягкие части лица и правой стороны шеи. Броненосца при съезде с него я не видел, так как оба глаза были забинтованы.

Лейтенант [К.П.] Славинский. 25 марта 1906 года.

Русско-японская война 1904–1905 гг. Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Кн. 3. Бой 14–15 мая 1905 года. Вып. 4. Донесения и описания участников боя. – СПб., 1912. – С. 54–62. Подготовка к печати, биографическая справка и примечания Р.В. Кондратенко

Цусимский бой. Записки лейтенанта [Л.В.] Ларионова

Ларионов Леонид Васильевич (1882–1942). Родился 10 июля 1882 г. Окончил Морской кадетский корпус с чином мичмана 6 мая 1901 г. В 1902–1904 гг. совершил заграничное плавание на минном крейсере «Абрек». Младший штурманский офицер «Орла». 17 апреля 1905 г. произведен в лейтенанты. В Цусимском бою получил тяжелое ранение. По окончании войны длительное время лечился от ран, служил в Ученом отделе Главного морского штаба, разбирая документы Русско-японской войны. С 10 апреля 1911 г. старший лейтенант. 6 декабря 1913 г. за отличие произведен в капитаны 2 ранга. С 1913 г. старший офицер на яхте морского министра «Нева», с 1914 г. командовал яхтой и состоял при министре, адмирале И.К. Григоровиче для особых поручений. 5 декабря 1916 г. произведен в капитаны 1 ранга. После революции остался в Советской России. В 1921 г. уволен с военной службы, трудился в различных гражданских учреждениях. В середине 1930-х гг., как бывший офицер, лишился работы, с трудом находил средства к существованию. В 1937 г. принят на службу научным сотрудником в Центральный военно-морской музей, с 1939 г. – ученый секретарь музея. В 1942 г. скончался от истощения в блокадном Ленинграде.

14 мая.

С 8 час. вечера до 10 час. вечера 13 мая и с 11 час. 13 мая до 4 час. ночи 14 мая я стоял штурманскую вахту на верхнем переднем мостики и за это время никто на броненосце не видел на горизонте ничего подозрительного. Всю эту ночь, кроме прислуги у дежурных орудий, увеличенного числа сигнальщиков, людей на салингах, наблюдали за горизонтом: на переднем мостике – вахтенный начальник, вахтенный мичман, старший или младший штурман; командир всю ночь простоял на мостике, не заходя в рубку; на заднем мостике дежурили два офицера; старший минный офицер бывал то на переднем мостике, то на заднем; старший офицер обходил все время броненосец, и кроме того, еще один офицер проверял все время прислугу у орудий.

В 4 час. ночи меня сменил старший штурман, и я лег спать в штурманской рубке; офицеры наши спали всю ночь эту одетыми.

В 7 час. утра я вышел на мостик. Погода была пасмурная, в воздухе было масса влаги, температура стояла низкая. Состояние моря было свежее.

Как только я вышел на верх, мне было указано на неизвестное военное судно, крейсерского образования, которое, идя нашим курсом, то скрывалось в тумане, но неясно в нем вырисовывалось чего оно достигало благодаря своей окраске и легкости мачт. Я тотчас же постарался смерить до него расстояние по Барр-Струду[311], оно колебалось от 55 до 65 кабельтовых, точно не помню, но когда я об измеренном расстоянии доложил старшему артиллерийскому офицеру, то он сказал, что крейсер вне выстрелов. Конечно, общее мнение было, что это неприятельский разведчик (по рапорту Того «Идзуми») и все высказывали удивление его нахальству и крайнему равнодушию со стороны нашей эскадры.

Сдавая, затем, вахту, старший штурман передал мне, что утром на рассвете, около 5 час., он видел какой-то пароход (по рапорту Того «Shinano Маш», а разведчик появился только что, и все время телеграфирует. Между 8 и 9 час. утра «Урал» сигналом просил разрешения у адмирала[312] помешать неприятелю телеграфировать, на что получил ответ: «Не мешать». В 8 час. разведочный отряд был послан в арьергард.

Около 10 час. утра эскадра стала перестраиваться в одну кильватерную колонну, транспорты и разведчики сзади, «Жемчуг», «Изумруд» и миноносцы справа. Около 10 час. появились слева «Чин-Иен», «Матсушима», «Ицукушима», «Хашидате», но тотчас повернули влево и быстро скрылись в тумане. С появлением их пробили боевую тревогу и, как только они скрылись, пробили отбой.

В 10 час. 20 мин. появились слева, позади траверза, [румба] на 3–4, в расстоянии около 50 каб. «Читозе», «Касаги», «Нитика» и «Чушима»[313].

Была вторично пробита боевая тревога и произошел нечаянный выстрел из средней левой 6-[дюймовой] башни, это был первый выстрел с эскадры, о чем и было сообщено адмиралу семафором. Больше выстрелов от нас не было, но вслед за нами открыли огонь сзади идущие суда, и особенную интенсивность огня развели «Апраксин», «Сенявин» и «Ушаков».

Японские крейсера ответили несколькими выстрелами, причем, один снаряд упал впереди носа броненосца, а два или три разорвались об воду, против батареи. Адмирал [З.П.] Рожественский тотчас же поднял сигнал: «[Не] бросайте даром снаряды». Между тем, в 10 час. 30 мин. неприятельские крейсера повернули влево и скрылись в тумане.

В 12 час. показан курс NO 23° истинный. В 12 час. 30 мин. был сигнал адмирала Рожественского: «Первому отряду броненосцев повернуть вправо на 8 [румбов] последовательно»[314]. Ход был 9 узлов. «Ослябя» с своей колонной продолжал идти по курсу.

Когда эта эволюция была исполнена, был сигнал адмирала Рожественского: «Первому отряду броненосцев повернуть влево на 8 [румбов] последовательно». По исполнении получился строй двух кильватерных колонн, причем «Орел» приходился почти на траверзе «Нахимова». Тотчас уже был сигнал первому отряду броненосцев иметь 11 узлов ходу, а «Ослябя» продолжать вести свою колонну 9-узловым ходом.

Когда «Орел» подходил к траверзу «Ослябя», у него слева под кормой прошла парусная джонка. На траверз «Ослябя», «Орел» пришел в 1 час. 18 мин, в тот момент показались главные неприятельские силы, которые как бы резали курс нашей эскадры под углом в 2 или 3 [румба]. С разрешения командира я послал марсовых прибить стеньговые флаги. Об исполнении они мне доложили.

Увидя неприятеля, адмирал [З.П.] Рожественский на «Суворове», без сигнала, стал склоняться влево и за